Линдолл ютилась у камина, съежившись и протянув обе ладони к огню. Лин не шевельнулась, только ладони едва заметно вздрогнули. Филип смотрел не на нее, а на пламя в камине. Думаю, мы с ней и в самом деле чужие люди. Все, что связывало нас, осталось в давнем прошлом. Мы разошлись в разные стороны, наши пути вряд ли пересекутся вновь. Она считает, что это возможно, что мы просто обязаны попытаться вновь стать близкими. А я твержу, что она мне ничем не обязана как и я ей.
Но она считает, что я перед ней в неоплатном долгу. В минуту опасности я бросил ее, спасся сам, оставив ее погибать. Лин обернулась и пытливо вгляделась в его лицо. Лин, неужели ты не понимаешь, как это выглядит со стороны? Что может подумать посторонний человек, услышав нашу историю? Видишь, как это выглядит? Я бросил ее, солгал и сделал вид, будто не узнаю ее. Поток торопливых, горьких слов прервался, но всего на минуту. Если бы она предпочла возбудить судебный процесс, если бы выказала недовольство, если бы не проявила такой отваги и решимости, меня смешали бы с грязью. Она хочет загладить свою вину, хочет, чтобы мы стали друзьями и дали друг другу шанс.
И она вовсе не требует, чтобы я относился к ней, как к жене,просит только чтобы мы пожили некоторое время под одной крышей, изредка появлялись вдвоем на людях, пока не утихнут сплетни. Разве я могу отказать ей? Она поднялась, двигаясь медленно и неловко из опасения, что колени вотвот задрожат.
Лин старалась держать себя в руках, но от усилий была похожа на куклу с руками и ногами на шарнирах. Ты ведь любил ее. Может, любовь еще вернется. Эта поговорка всегда казалась мне нелепой.
Говорю же, наши пути разошлись. Последовала долгая, томительная пауза. Она повисла в комнате, тяжким грузом легла на душу. Им больше нечего сказать друг другу все уже сказано. Но он не шевельнулся.
Их уже разлучили, с каждым мгновением тишины они отдалялись друг от друга, связующие их нити рвались, причиняя жгучую боль. Скандал так и не разразился. Энн получила продовольственные карточки и талоны на одежду, а затем отправилась в город с чековой книжкой в сумочке и горделивым сознанием того, что на ее счету в банке лежит внушительная сумма. В хлопотах целый день пролетел незаметно. Обновить гардероб оказалось непросто. Энн выдали всего двадцать талонов, и она с трудом скрыла недовольство, выяснив, что получит новые лишь в январе. Восемнадцать талонов на пальто, столько же на жакет с юбкой, одиннадцать на платье, семь на туфли и белье талоны таяли, исчезали, как уходит вода сквозь ячейки сита. Потом предстояло еще сделать завивку, укладку и маникюр, купить косметику. Мысленно она твердила себе, что с этим делом следует покончить как можно скорее.
